В этом волжском городе Ивану Естегнееву и Евгению Кулагину – основателям и руководителям компании «Диалог данс» — когда-нибудь поставят памятник. Прямо на круглой центральной площади, «Сковородке», как называют ее в народе. Потому что благодаря этим двум актерам в Костроме не просто появился незнакомый прежде вид искусства (что такое современный танец – дюжину лет назад, до приезда Естегнеева и Кулагина в город, здесь не знал никто), но очень быстро вышел на конкурентоспособный европейский уровень. Две «Золотые маски» за постановки; эффективно работающая школа; созданная «с нуля», своими силами выстроенная на закрытой фабрике собственная площадка, ставшая не только танцевальным, но культурным центром города – здесь проходят актуальные кинопремьеры и концерты; и, наконец, уже в восьмой раз проходящий международный фестиваль дуэтов современного танца. Вспахать целину, засеять, вырастить урожай – и десять лет не получать государственной поддержки (лишь совсем недавно компании стали помогать Министерство культуры РФ и департамент культуры Костромской области). И – не потерять ни работоспособности, ни энергии, ни чувства юмора: в названии феста «Диверсия» никакой агрессии, лишь утверждение возможности различного взгляда на мир. «Ди-версия», возможны варианты.
В этом году по понятным всей стране причинам международный фестиваль стал чуть менее международным, чем обычно – но все же рядом с отечественными дуэтами выступали артисты из Италии, Украины и Чехии. И общая «картинка» фестиваля получилась по-прежнему яркой и разнообразной.
Казалось бы, фестиваль дуэтов обречен рассказывать о взаимоотношениях двух людей; тем не менее, периодически на спектаклях фестиваля речь шла об одном человеке. В одноактовке «Она говорит» на музыку The Humble Bee и Pellarin, что поставил для украинских танцовщиц Елены Чучко и Полины Давидюк московский хореограф Александр Андрияшкин, взрослая героиня выясняет отношения с самой собой-двенадцатилеткой. Младшей незнакомы ограничения и условности, она свободней в движении и отчаянней в гримасах; старшая ей (самой себе) слегка завидует и ведется на подначки. И при всей разнице в пластике очевидно, что это один и тот же человек, причем находящийся в достаточной гармонии с самой собой – детство не отрицается, оно толкает на счастливые авантюры, героиня позволяет себе-младшей вести себя и даже просто тащить за ногу.
Москвички Галина Грачева и Ирина Лобкова тоже говорили об одной-единственной женщине, став ее двумя лицами, двумя характерами, двумя голосами. В одноактовке «Она-Она», что они сами и поставили, «внутренний диалог» был весьма буйным – с погонями, легким рукоприкладством, намеренным игнорированием друг друга. Но в момент, когда одна из танцовщиц впрыгивала на закорки к другой и две головы (одна в ярко-рыжем парике, другая – в парике глубоко черном) оказывались рядом, будто что-то щелкало – и танцовщицы соединялись в одно существо, странное, как средневековые горгульи, и так же притягивающее взгляд. Они потом картинно ходили по сцене как модели по подиуму (слегка прихрамывая – ибо одна нога обута в ботинок, другая босая), мчались по кругу, толкались, ругались – все это с совершенно клоунской аффектацией – но вот эта картинка абсолютного единства, завершенности не исчезала из памяти, оставаясь главным знаком спектакля.
О гармонии, о завершенности был и итальянский спектакль «Viale Dei Castagni 16» («Проспект Каштанов, 16), сделанный Пьерадольфо Чиулли и Олимпией Фортуни (партитуру с откровенно чавкающими звуками собрала Флавия Рипа). Простодушное семейство – муж и жена – барахтается на горе подушек, жует попкорн и смотрит (невидимый зрителям) телевизор. Все движение выстроено вокруг попкорна – в один из моментов героиня рассыпает его по сцене, размечая дорожку (в старой сказке для этого употребляли хлебные крошки), и обленившийся муж идет по этой тропинке на четвереньках, приникая к каждому зернышку. Герои целуются и начинают нежно возиться на земле… но взгляд героя устремлен не на партнершу, а к вожделенному ведерку с воздушной кукурузой. Парочка меняется со временем – под футболки и в штаны подкладываются подушки, чтобы обозначить появление лишнего веса – но все так же их волнует лишь попкорн и телевизор. И – они не требуют ничего друг от друга, им очень хорошо вместе; собственно, это очень теплая love story, где пристрастие к вредной еде не выступает третьим лишним.
«Моя любовь, моя жизнь» екатеринбургской компании Zonk’a состоит из двух частей. «Моя любовь» — часть «более танцевальная», придумана и сыграна Анной Щеклеиной, «Моя жизнь» — «более разговорный» монолог, поставленный и воспроизведенный Александром Фроловым. Танцовщица прыгает пятками вперед, счастливо машет руками и самозабвенно валяется на сцене под популярную песенку – точная картинка влюбленной женщины, чуть нелепой, абсолютно беззаботной и естественной в каждом движении как кошка. Ее партнер работает в жанре, который можно было бы назвать «танцевальный стенд ап» — он произносит как бы импровизированный монолог, рассчитанный на мгновенный отклик зала. Текст рассчитан на со-узнавание (как у Евгения Гришковца, например, где все выстроено на том, что аудитория вспоминает свою жизнь и умиляется сходству) – и, конечно, наиболее понимающий смех раздается в аудитории, когда артист говорит о материальных обстоятельствах жизни танцовщика. Женщина любит и летает, мужчина работает и болтает о работе – а в финале она ему, схватившемуся за сердце, принесет сакраментальную кружку с водой. Правда, в этот момент на танцовщицу оказывается надет темный капюшон – и становится неясно, живая ли девушка пожалела героя или смертушка во плоти. Но и тот и другой вариант эффектно завершают спектакль.
Но не только истории равновесия и счастливой принадлежности были собраны на фесте – чешский дуэт Nanohach (Дагмар Шалупкова и Михал Захора) выдал историю мрачную, нервную и болезненную. «Orbis pictus» («Картина мира») на музыку Карло Натали стал упражнением в трагически-ломаной графике, где посреди затянутой дымом сцены артисты вздрагивали, как марионетки, которых дергает в разные стороны небрежный кукловод. Секунды умиротворения были секундами смерти (с отчетливыми отсылками к итальянским пьета); собственно, весь спектакль был криком, обращенным к Тому, кто управляет веревочками. Еще одним пластическим воплем стала одноактовка «Забыть любить» екатеринбургского театра «Провинциальные танцы» (вовсе не дуэтный, густо населенный спектакль значился на афише как гость феста) — голландские хореографы Ури Ивги и Йохан Гребен сочинили на музыку томаса паркинсона повесть о поколении, живущем в агрессивной среде и не умеющем общаться иначе как с помощью агрессии. Но общей счастливой и деловой интонации феста эти спектакли не нарушили – оценивая первоклассную выучку артистов (и чехов и екатеринбуржцев), аудитория устраивала им праздничную овацию, в которой мрачность высказывания хореографов исчезала как дым.
Текст: Анна Гордеева Журнал «Музыкальная жизнь» декабрь 2014
Генеральный партнер
Анна Гордеева о фестивале «Диверсия»
Диверсия на сковородке
В этом волжском городе Ивану Естегнееву и Евгению Кулагину – основателям и руководителям компании «Диалог данс» — когда-нибудь поставят памятник. Прямо на круглой центральной площади, «Сковородке», как называют ее в народе. Потому что благодаря этим двум актерам в Костроме не просто появился незнакомый прежде вид искусства (что такое современный танец – дюжину лет назад, до приезда Естегнеева и Кулагина в город, здесь не знал никто), но очень быстро вышел на конкурентоспособный европейский уровень. Две «Золотые маски» за постановки; эффективно работающая школа; созданная «с нуля», своими силами выстроенная на закрытой фабрике собственная площадка, ставшая не только танцевальным, но культурным центром города – здесь проходят актуальные кинопремьеры и концерты; и, наконец, уже в восьмой раз проходящий международный фестиваль дуэтов современного танца. Вспахать целину, засеять, вырастить урожай – и десять лет не получать государственной поддержки (лишь совсем недавно компании стали помогать Министерство культуры РФ и департамент культуры Костромской области). И – не потерять ни работоспособности, ни энергии, ни чувства юмора: в названии феста «Диверсия» никакой агрессии, лишь утверждение возможности различного взгляда на мир. «Ди-версия», возможны варианты.
В этом году по понятным всей стране причинам международный фестиваль стал чуть менее международным, чем обычно – но все же рядом с отечественными дуэтами выступали артисты из Италии, Украины и Чехии. И общая «картинка» фестиваля получилась по-прежнему яркой и разнообразной.
Казалось бы, фестиваль дуэтов обречен рассказывать о взаимоотношениях двух людей; тем не менее, периодически на спектаклях фестиваля речь шла об одном человеке. В одноактовке «Она говорит» на музыку The Humble Bee и Pellarin, что поставил для украинских танцовщиц Елены Чучко и Полины Давидюк московский хореограф Александр Андрияшкин, взрослая героиня выясняет отношения с самой собой-двенадцатилеткой. Младшей незнакомы ограничения и условности, она свободней в движении и отчаянней в гримасах; старшая ей (самой себе) слегка завидует и ведется на подначки. И при всей разнице в пластике очевидно, что это один и тот же человек, причем находящийся в достаточной гармонии с самой собой – детство не отрицается, оно толкает на счастливые авантюры, героиня позволяет себе-младшей вести себя и даже просто тащить за ногу.
Москвички Галина Грачева и Ирина Лобкова тоже говорили об одной-единственной женщине, став ее двумя лицами, двумя характерами, двумя голосами. В одноактовке «Она-Она», что они сами и поставили, «внутренний диалог» был весьма буйным – с погонями, легким рукоприкладством, намеренным игнорированием друг друга. Но в момент, когда одна из танцовщиц впрыгивала на закорки к другой и две головы (одна в ярко-рыжем парике, другая – в парике глубоко черном) оказывались рядом, будто что-то щелкало – и танцовщицы соединялись в одно существо, странное, как средневековые горгульи, и так же притягивающее взгляд. Они потом картинно ходили по сцене как модели по подиуму (слегка прихрамывая – ибо одна нога обута в ботинок, другая босая), мчались по кругу, толкались, ругались – все это с совершенно клоунской аффектацией – но вот эта картинка абсолютного единства, завершенности не исчезала из памяти, оставаясь главным знаком спектакля.
О гармонии, о завершенности был и итальянский спектакль «Viale Dei Castagni 16» («Проспект Каштанов, 16), сделанный Пьерадольфо Чиулли и Олимпией Фортуни (партитуру с откровенно чавкающими звуками собрала Флавия Рипа). Простодушное семейство – муж и жена – барахтается на горе подушек, жует попкорн и смотрит (невидимый зрителям) телевизор. Все движение выстроено вокруг попкорна – в один из моментов героиня рассыпает его по сцене, размечая дорожку (в старой сказке для этого употребляли хлебные крошки), и обленившийся муж идет по этой тропинке на четвереньках, приникая к каждому зернышку. Герои целуются и начинают нежно возиться на земле… но взгляд героя устремлен не на партнершу, а к вожделенному ведерку с воздушной кукурузой. Парочка меняется со временем – под футболки и в штаны подкладываются подушки, чтобы обозначить появление лишнего веса – но все так же их волнует лишь попкорн и телевизор. И – они не требуют ничего друг от друга, им очень хорошо вместе; собственно, это очень теплая love story, где пристрастие к вредной еде не выступает третьим лишним.
«Моя любовь, моя жизнь» екатеринбургской компании Zonk’a состоит из двух частей. «Моя любовь» — часть «более танцевальная», придумана и сыграна Анной Щеклеиной, «Моя жизнь» — «более разговорный» монолог, поставленный и воспроизведенный Александром Фроловым. Танцовщица прыгает пятками вперед, счастливо машет руками и самозабвенно валяется на сцене под популярную песенку – точная картинка влюбленной женщины, чуть нелепой, абсолютно беззаботной и естественной в каждом движении как кошка. Ее партнер работает в жанре, который можно было бы назвать «танцевальный стенд ап» — он произносит как бы импровизированный монолог, рассчитанный на мгновенный отклик зала. Текст рассчитан на со-узнавание (как у Евгения Гришковца, например, где все выстроено на том, что аудитория вспоминает свою жизнь и умиляется сходству) – и, конечно, наиболее понимающий смех раздается в аудитории, когда артист говорит о материальных обстоятельствах жизни танцовщика. Женщина любит и летает, мужчина работает и болтает о работе – а в финале она ему, схватившемуся за сердце, принесет сакраментальную кружку с водой. Правда, в этот момент на танцовщицу оказывается надет темный капюшон – и становится неясно, живая ли девушка пожалела героя или смертушка во плоти. Но и тот и другой вариант эффектно завершают спектакль.
Но не только истории равновесия и счастливой принадлежности были собраны на фесте – чешский дуэт Nanohach (Дагмар Шалупкова и Михал Захора) выдал историю мрачную, нервную и болезненную. «Orbis pictus» («Картина мира») на музыку Карло Натали стал упражнением в трагически-ломаной графике, где посреди затянутой дымом сцены артисты вздрагивали, как марионетки, которых дергает в разные стороны небрежный кукловод. Секунды умиротворения были секундами смерти (с отчетливыми отсылками к итальянским пьета); собственно, весь спектакль был криком, обращенным к Тому, кто управляет веревочками. Еще одним пластическим воплем стала одноактовка «Забыть любить» екатеринбургского театра «Провинциальные танцы» (вовсе не дуэтный, густо населенный спектакль значился на афише как гость феста) — голландские хореографы Ури Ивги и Йохан Гребен сочинили на музыку томаса паркинсона повесть о поколении, живущем в агрессивной среде и не умеющем общаться иначе как с помощью агрессии. Но общей счастливой и деловой интонации феста эти спектакли не нарушили – оценивая первоклассную выучку артистов (и чехов и екатеринбуржцев), аудитория устраивала им праздничную овацию, в которой мрачность высказывания хореографов исчезала как дым.
Текст: Анна Гордеева
Журнал «Музыкальная жизнь» декабрь 2014